«Воспитание детей духовенства в конце ХIХ — начале ХХ в.», — доклад на такую тему представила кандидат исторических наук, преподаватель ТГУ имени Г.Р. Державина, преподаватель Тамбовской Духовной семинарии Вера Дмитриевна Орлова. Выступление прозвучало в секции «Семья и семейные ценности» в рамках Рождественских чтений.
«Опыт воспитания детей в семьях тамбовского духовенства более ста лет тому назад относительно переносим в современную среду. Дворянское и купеческое воспитание, в основном, можно рассматривать уже только как некие исторические коллизии. За воспитанием и образованием мальчиков духовного сословия следила епархия. В клировых ведомостях (посемейных списках) отмечалось что, где и как успешно изучает сын дьякона или священника. Образование дочерей было делом семьи, но создание и пропаганда женского епархиального училища основательно повысили образовательный статус девочек. Много информации по интересующему нас вопросу дали воспоминания. Опубликованных мемуаров по Тамбову немного, поэтому здесь пользуются популярный в современной исторической науке прием использования устных рассказов старожилов. Дело в том, что я являюсь правнучкой священников начала века из сел Каменки и Паревки — отцов Михаила и Василия. Меня растили три бабушки – родные сестры из Каменки и родной брат моего деда из Паревки. Их личности, рассказы и вещи позволяют мне, как историку, анализировать типичное воспитание в духовной среде.
Начиная с последней трети XIX века, выпускники тамбовской духовной семинарии чаще всего женились на выпускницах тамбовского женского духовного училища, основанного по инициативе Феофана Затворника Вышенского в годы его пребывания в Тамбовской епархии. Таким образом, культурный уровень будущих отца и матери оказался сопоставим, а их педагогические взгляды современны для того времени. Педагогика преподавалась в обоих учебных заведениях. И отец, и мать были приучены много и вдумчиво читать. В конце 19 века не было семьи молодого батюшки без личной библиотеки. Эти библиотеки комплектовались, в основном, подпиской на популярные недорогие журналы и литературными приложениями. Среди приложений были и специальные для детского чтения. Чтение вслух духовной и светской душеполезной литературы давало своеобразный культурный код подрастающим детям на всю их жизнь. Старухи-поповны на восьмом десятке лет своей жизни наизусть читали правнукам стихи и басни из своего детства, помнили репродукции картин русских художников.
Еще одним объединяющим родителей и детей фактором была музыка. Семинаристов обязательно учили не только пению, но и игре на каком-то музыкальном инструменте. Епархиалки пели. Материальные условия семей сельского и городского провинциального духовенства были скромные. В селе батюшка был далеко не самым обеспеченным домохозяином. Его дом всегда стоял под соломенной крышей. Но в Каменке в нем была фисгармония (это как бы «предок» фортепьяно), а в Паревке — скрипка. Дети знали и церковную, и оперную, и народную музыку. Они обязательно пели на клиросе отцовского храма. Общие читательские и музыкальные впечатления роднили всех членов семьи от мала до велика.
Семьи духовенства традиционно были многодетными. Правда, от трети до половины рожденных малышей тогда умирали в раннем детстве. Но соблюдение родителями санитарии в доме сохраняли жизнь гораздо большему числу новорожденных, чем это было в крестьянских семьях. Формирование любви братьев и сестер было одной из важнейших задач взрослых. Причем, двоюродные и троюродные братья и сестры воспринимались абсолютно так же, как и кровные. Проявления детской ревности не приходилось пресекать, их просто предотвращали заранее. Ожидание очередного младенца сопровождалось молитвами старших детей о здоровье не праздной матери. Уход за малышом доверялся сестрам, которые были ненамного старше. Сейчас это кажется невозможным, но в Каменке 12 летняя сестра нянчила братишку со сломанной в родах ручонкой с возраста нескольких часов. Нежную грустную память о невыжившем мальчике она хранила всю жизнь. В альбомах сестер осталась фотография их мамы, на всякий случай, попрощавшейся с дочками в ожидании неблагополучных родов. Традиционная ответственность старшего ребенка за младшего способствовала нормальному психологическому взрослению обоих. Когда четырехлетний братик провалился под лед, наказали не его, а не углядевшую пятилетнюю сестру.
О еще одной стороне семейного воспитания напоминает старинное словосочетание «хождение за больными». Так назывался предмет, которому епархиалок учили с 10-ти лет. Дети не привлекались к уходу только за теми инфекционно больными родственниками, от которых могли заразиться. Все остальные случаи требовали их непременного участия. Требовалось не только выполнить назначения врача и покормить, но и не дать больному впасть в уныние, скрасить дни его болезни.
Очень важна этика наказаний. Без них дети не растут. Наказывая детей, родители подчеркивали не свой гнев, а родительское огорчение глупостью неизменно любимого дитяти – мол, думал ведь, что уже большая. Даже когда детский проступок нанес материальный ущерб, суровость взрослых не вызывала подозрений в нелюбви. Маленькая дочка вздумала насильно поить индюшат и утопила их всех. Сложила в миску и понесла к земскому врачу. Но мать, удержавшись от применения взятой хворостины, не удержалась от слез по поводу потери. Ребенок запомнил, как он расстроил маму, но не то, что мама рассердилась.
Крепкой семейной любви помогала и культура праздников и подарков. В небогатой семье подарками, в основном, была новая одежда и обувь. Обшивала всех мать и старшие девочки. Матушки и их дочки пряли, ткали, шили и вышивали так же, как и крестьянки. Но фасоны одежды были городские. Именины справлялись молебном, а не застольем. Дни рождения не отмечались. Рождественские подарки получали только самые младшие дети. Причем, вязаный чулок со сладостями и яблоками давался не для единоличного съедения, а для честного одаривания всех близких. Малыша учили быть щедрым, отдавая свое, и радоваться чужой радостью. Этого так не хватает в современных семьях. Логика рождественского детского подарка тогда означала для него возможность уподобиться на миг Николаю Угоднику, узнавшему, кто и в каком тайном даре нуждается.
Детские игрушки обычно появлялись в качестве гостинцев после поездки родителей в город. Играть в них учили родители и старшие дети. При этом и игрушки жили дольше, и радости доставляли больше, и запоминались навсегда. Не допускали небрежного обращения с куклой или лошадкой. Нельзя таскать вниз головой, ударять, ронять и т.п. Игра в игрушки умиротворяла, а не возбуждала детвору. Родители обращали внимание не на материальное благополучие, а на духовный мир детей. Городская кукла у поповен была не знаком богатства, а символом отцовской любви. Ей не разрешалось хвалиться. Нужно было обязательно давать ее играть крестьянским подружкам.
Для озорного детского веселья были уличные игры со сверстниками. Дети духовенства дружили с крестьянскими. Родители не препятствовали этой дружбе, но учили чураться суеверий деревенских сверстников.
В десять лет детей духовенства отвозили учиться в Тамбов. Их отпускали на каникулы летом, на Рождество и Пасху. Родители внушали ответственное отношение к учебе как к единственной возможности состояться во взрослой жизни, но на отличных успехах никогда не настаивали. Переэкзаменовки на осень воспринимались как тяжелейший проступок, но наказание сводилось к подготовке к экзамену летом под строжайшим контролем отца.
Дружба с одноклассниками считалась необходимой и почти святой. Старухи-епархиалки молились за одноклассниц всю жизнь, и в девяносто лет помня список класса по алфавиту. В училище делались рукодельные подарки на день ангела друзей.
У батюшки в селе всегда было много крестников. Родных детей приучали, что подарки и гостинцы духовным детям важнее, чем родным. В праздник отец обходил крестников с дешевенькими конфетами и баранками, яблоками из своего сада. Собственные дети сопровождали его без всяких надежд на те же конфеты.
Круг общения родителей тоже важен для развития детей. Их не старались изолировать от разговоров взрослых. Но в этих разговорах отец и мать помнили о детских глазках и ушках рядом с ними. Детский взгляд на взрослый мир формировался рядом с родителями, а не в тишине современной детской с компьютером.
Важную роль в семейном воспитании играло поминание предков и, знание родословной. С малолетства дети привлекались к молитвам за умерших, украшению могил, организации похорон. Формировалось бережное отношение к памятным вещам и фото. Воспитывалось и умение сочувствовать чужому горю. Переписка с родными была непременна с первых уроков письма. Толком не научившимся писать детям давали открытки с надписанными адресами близких. Текст надо было изобразить самостоятельно. В ответ адресат присылал красивую открытку в подарок.
Семья была первым источником патриотического воспитания. Дети молились о своей стране и ее воинстве, получали от отца патриотические подарочки в виде открыток времен русско-японской войны. В результате старший сын батюшки Михаила Николай ушел на первую мировую войну в 18 лет добровольцем, хотя призывной возраст тогда был 21 год.
Дети духовенства, как и крестьянские, знали труд почти с младенчества. Выпас гусей, заготовка травы для коровы, работа в саду и огороде начинались лет с четырех. Рыбалка была не забавой, а подспорьем к столу. Ей занимались и братья, и сестры. Шестилетняя девчонка шила, девятилетний мальчишка бороновал. Дети относились к труду, как к оказанному взрослыми доверию. Родители подчеркивали не только необходимость, но и красоту труда, приучали к опрятности. Красиво заштопанный чулок был предметом гордости, а не стыда девочки. В епархиальном женском училище десятилетние новички вручную шили постельное белье и форменные фартуки. А старшеклассницы кроили и шили форменные платья по индивидуальным меркам воспитанниц.
То, что мы сейчас называем эстетически воспитанием, тоже начиналось в семье. Дом и храм украшались рукоделиями матери, Она же выращивала цветы. Каталоги семян, с черно-белыми рисунками, (тогда уже была торговля по почте) служили первыми раскрасками детей.
Обращение к духовному опыту прошлого должно дать пищу для ума современных любящих родителей. Разумеется, за сто лет радикально изменился мир вещей, но необходимость мало конфликтного взросления детской души осталась прежней».
Автор доклада: Орлова Вера Дмитриевна, кандидат исторических наук, доцент, преподаватель истории в ТГУ им. Г.Р. Державина, преподаватель источниковедения и православной педагогики в Тамбовской Духовной семинарии.
