Алексей Шепелёв
Минувшим летом довелось мне побывать с писательским «рабочим визитом» в такой мне близкой (и, увы, уже и такой далёкой, поскольку без малого три года живу в Анапе) чернозёмной глубинке. В родном Мордовском районе, а также в живописнейших местах центральной России – Инжавинском и Уваровском районах Тамбовщины. Река Ворона, леса, урочища Воронинского заповедника – топонимы довольно известные, привлекающие туристов. Однако мой небольшой вояж лишь частично совпал с маршрутами, которые можно найти в Википедии или на туристических сайтах. Конечно, и не из окна автобуса я созерцал местные красоты – своего рода вехами поездки стали храмы, общение с православными людьми. Но поделиться впечатлениями мне бы хотелось не в стиле «о Православии для православных», а для всех любопытствующих и небезразличных.
Дороги, медицина, культура
В самом Инжавино, как и в Мордово, кругом приметы глобализации: «Пятёрочка», «Магнит», «Фикс Прайс»… Ассортимент – такой же, как в Тамбове или в Анапе, что вообще-то отрадно. Но с другой стороны, оба, допустим, этих райцентра – как братья-близнецы. Люди, конечно, уже рождаются не как когда-то в городе N – дабы постричься, освежиться вежеталем и сыграть в ящик, – можно ещё примагнититься к супермаркету (даже «у нас, в деревне»!), к различным кредитам и займам (под те ещё проценты!), к магазину компьютерных безделушек. Если в сельских клубах кино давно уже не крутят, дай Бог музыку, то в райцентрах и маленьких городках (Рассказово, Кирсанов, Уварово) в последнее время начали переоборудовать кинотеатры по государственной программе, якобы для показа «преимущественно национальных фильмов». Однако здесь, в Инжавино, выходит, что на деле всё с тем же репертуаром американских блокбастеров, на самоокупаемости. Культурная глобализация: 3D – всегда и везде! Только щупальца «Макдональдсов» сюда пока ещё не дотянулись…
Недавно мне знакомый молодой педагог из Питера, читавший мою книгу «Мир-село и его обитатели», присылает ссылку с комментом: «Вот про вашу Сосновку – как там всё расстроилось и обустроилось!» Это короткий рекламный ролик конкурса «Учитель года», один из этапов которого проходил в районном посёлке Сосновка (а у нас село с тем же названием и в Мордовском районе). Я ответил, что памятник воинам в центре села практически такой же, заборы и трактора такие же, а дальше сельские природные виды смикшированы с архитектурными видами Тамбова! Показали и некий Образовательный Центр, чуть ли не трёхэтажный, но потом как-то быстро исчез этот ролик, и в Сети мне почему-то не удалось найти сведений ни про мероприятие, ни про центр. А тут, в Инжавине, видел своими глазами: что называется, «отгрохали» – в хорошем смысле слова! – Центр для детей с ограниченными возможностями. Действительно, впечатляющее для глубинки большое двухэтажное здание на фоне живописных местных ландшафтов. Нужное дело, тем более что для детишек не только из своей области.
Раньше, в советские годы, Инжавино, конечно, славилось своим кардиологическим санаторием. В те времена даже самым закоренелым домоседам-колхозникам выписывали бесплатные путёвки. Помню чёрно-белые нечёткие фотки – именно в этом санатории, что совсем мне трудно представить, отдыхал отец. Моря люди за всю жизнь никогда не видели (да и сейчас не видят), а сюда – хоть раз, но всё же приходилось выбраться. И вот теперь мы едем туда же. За рулём – преподавательница православной гимназии, рядом её брат-пенсионер, работавший по юридической части. Он объясняет юридические тонкости нынешнего «ненарушения законодательства»: процедура банкротства, смена владельца…
И вот мы за шлагбаумом, на территории. Вокруг – сосны, озон, тропинки с шишками, любопытные дятлы скачут, благодать… Но природа уже наступает, заросли, а в них – те самые корпуса. Разбитые стёкла, как после бомбёжки. Всякая рухлядь, разбитые стулья, как в той же книге Ильфа и Петрова или её экранизации. Ещё год назад здесь всё работало, отдыхали сотни людей. Потом поселили беженцев с Донбасса – история знаковая, и, наверное, не только для здешних мест. Многие аборигены, передаёт подробности отец Михаил Дымсков, священник из Инжавино, не находили себе места, когда услышали в новостях, что беженцам «выдают по 800 рублей в сутки». На самом деле, естественно, их не давали на руки, речь идёт о суточной норме компенсации от государства. В нашем разговоре батюшка верно замечает, что культивировать в народе ненависть (что часто делают и наши, российские, СМИ, в первую очередь телевидение) – что хорошего на этом построишь? Низменные чувства только подогреваются. Педагог из гимназии рассказывает о родственниках с Украины: приезжают, начинается разговор вроде бы нормально и обыденно, с погоды, грибов и рыбалки, но через несколько минут уже сыплются претензии и даже оскорбленья. «Мы» и «они» – и у них, и у нас. Образ врага – классика жанра. «Как вы можете: вы же христиане! Людям помочь надо», – передают, что отец Михаил именно так обратился по этому поводу к своей пастве. Сам он рассказывал, что в начале его служения нешуточные страсти кипели в самом райцентре – имущественные споры и т.д., объединялись в партии и методы друг против друга предлагали молодому батюшке (через несколько лет ставшему благочинным всего района) использовать примерно те же самые, что применяются в политике, а часто и в госуправлении – «этих», «их» изолировать, изгнать, наказать, оштрафовать. На что молодой священник со всей категоричностью заявил: «У меня другого прихода нет. Какие вы есть, с такими и будем жить и работать. Все вместе». И, как ни странно, постепенно острые конфликты утихли, даже «поджигатели» понемногу примирились.
Под Инжавином ещё птицефабрика – известное предприятие, тоже меняющее собственников, хотя и не так драматично. Для аграрного района хорошая вещь, спрос на продукцию есть, но работа там весьма трудная.
***
Проездом пришлось побывать и в Мичуринске. «Наукоград», как его рекламируют, это громко сказано! По сравнению с прилизанным Тамбовом здесь как будто время отмотали назад, в конец 1990-х. Заходишь, допустим, в маршрутку – настолько всё старое, обшарпанное, повсюду в них сиденья какие-то грязные, изодранные-изрезанные, вонючие – мало где такое нынче увидишь. Примерно тоже в автобусах, на автовокзале, на многих улочках. Навязчивый сервис таксистов привокзальных – как ни приедешь, сразу пупок какой-то хватает чуть не за руку, а уж словесная агрессия такая, что, будь я чуть побольше комплекцией и поординарней сознанием, впал бы в искушение ответить не по-христиански. «Для науки» – той самой, градообразующей.
Довелось и в райпосёлке Мордово побывать, «по делу» – искусали клещи, пришлось спозаранку в больницу в райцентр поспешать. Дорожка наша от села до большака – тридцать три вилюшки, колдобина на колдобине, 9 км петлять чуть ли не час! Собрали деньги, сделали недавно проект реконструкции – и на этом точка. Даже ремонтировать уж лет пять как перестали. На въезде в само Мордово – такой же асфальт, как лунная поверхность. А ведь ездят люди как раз в больницу, по всяким неотложным делам и нуждам. 20-30 вёрст – вроде бы и недалече. Клещей тащить – пинцет нашёлся, но такой же, каким я дома уже тянул безуспешно. В итоге выковыряли иголкой от шприца. Да и в самой больнице – тут вам охотно всё расскажут и покажут (мать в стационаре не раз лежала): провисшие кровати допотопные, пропитанные запахом не одного поколения больных матрасы, жарища, а шторок на окнах нет – «район бедный, дотационный», на всё бытуют отговорки в этом роде.
Дороги и медицина – это, конечно, «наша гордость», кто их не понаслышке знает, и не только в больших городах. Культура тоже – под натиском замещающих само понятие о ней «макдональдсов» и гипермаркетов. Но мне после поездки всё же хочется поведать о чём-то хорошем, что ещё кое-где «по укромным углам» у нас осталось.
Восстановление храмов, евроремонт усадьб и беседки с вай-фаем
Посмотреть здесь есть что. Отец Михаил вызвался всё показать. Отправляемся в Уваровский район, в село Ольшанка, в документах всё ещё зовущееся Красное Знамя. Здесь была усадьба Воейковых, предков художника Василия Поленова, с построенной ими в 1843–60 годах Воскресенской церковью.
Нас встречает настоятель, отец Владимир – высокий, статный, седой, с благородными завитками морщин во лбу. Чёрный подрясник, серебряный крест на груди – самое то. Как будто толстовский отец Сергий. Но у того глаза «горящие, как угли», а у о. Владимира взгляд добрый и борода точь-в-точь как у Санта-Клауса (да простит он мне эти писательские фривольности!).
– Молодой? – с улыбкой переспрашиваю.
Сколько уж писателю быть молодым!
– Я со своей колокольни, своих 70 годов.
Колокольни в его храме целых две – весьма необычно. Посреди них – большой купол, сейчас это только полусгнившие от непогоды деревянные рёбра. Красный кирпич, старинная кладка, как входишь – почему-то что-то католическое чудится. Шесть колонн для опоры, шестигранник в основании, двенадцатигранный барабан, окна в нём с цветными стёклами. Красотища. Говорят, конфигурация церкви восходит к планировочной структуре Иерусалимской ротонды Воскресения над Гробом Господним. Даже не верится, что всё это великолепие и величие – посреди полей и зарослей. Впрочем, раньше здесь была и барская усадьба, пруд, конюшни, парк…
Отец Владимир говорит о том, что удалось сделать. Расчистили завалы, стёкла вставили, ступени забетонировали. Показывает и рассказывает – бесплатная экскурсия. Немного печальная, потому что, глядя на остатки былого великолепия и благолепия, думается: «И ещё утверждают, что цивилизация развивается!» Руки у него человека рабочего, а разговор очень интеллигентный.
Кажется, что без штукатурки внутри церковь поражает ещё больше. В центре на аналое редкая икона храма – «Святое семейство», Спаситель на ней изображён в виде отрока, за работой плотника.
Ещё больше поражаешься, спустившись в подклеть – в «подвал» под церковью. Недавно всё расчистили, высушили. Какой простор, какие своды! Здесь можно уместить ещё один, подземный храм – как, например, церковь Константина и Елены в Новом Иерусалиме. Назначение этого очень просторного «цоколя» не совсем понятно (по-видимому, здесь был фамильный склеп, а также котельная для отопления храма), но теперь такие постройки точно не строят, а здесь – готовое бомбоубежище.
Отец Владимир проводит и по окрестностям, воскрешая историю. Что-то делается и сейчас. На берегу пруда возятся с бетоном рабочие. Идём вдоль заваленного деревьями и затянутого ряской канала, вот пруд (днище было вымощено булыжником), вот знакомый вид – по картине Поленова «Ольшанка».
«Только теперь тут в кадре – памятник самому художнику, интернет-мем такой», – смеётся молодой о. Михаил. И памятник такой – в кладбищенском стиле, будто современное надгробие. Администрация, тоже не без иронии продолжает наш проводник, беседки только делает да лавочки. Заходим в одну беседку, о. Михаил щёлкает выключателем – лампочка не загорается. Россия! «Тут вай-фай, наверно, включается», – шучу я, батюшки смеются.
Осмотрев все ближайшие окрестности и всё хозяйство (а также небольшой музей художника и его предков), пьём прямо в церкви чай с травами. У окна на лавке, под прикрытием материи, угадываются очертания человеческого тела – такова церковная жизнь, жизнь и смерть здесь всегда рядом.
***
Дальше путь держим в деревню со сходным названием – в Ольховку, что близ Инжавино. Здесь оказалось, что церковь отрыть и показать некому, решили просто заскочить глянуть. Рядом заодно – излюбленное место для пикников – для самих инжавинцев; а для приезжих – открыточный вид с холма на змеёй извивающуюся блестящую Ворону, зелёные, с движущимися тенями от облаков, луга, островками – начатки смешанного леса, каплями – прибрежные озерца и обрамляющие горизонт заросшие горы… Чуть влево – фермерские пашни: уходящие в большущие овраги гряды и клинья чернозёма и уже зеленеющие овёс и «семечки»… Вид, как на море и горы – и даже как-то лучше, органичнее, и никакое море, и никакие горы не нужны – такое непривычное для горожанина природное изобилие!..
Анапский житель, я даже произношу эту тираду вслух. Отец Михаил, только неделю назад вернувшийся из паломнической поездки в Италию, щурясь на солнце, соглашается.
Церквушка деревянная, но не на срубах, покрашенная, для средней полосы начала прошлого века, наверное, «типовой храм». Покрова Пресвятой Богородицы называется, заново открыта в 1990-е и даже признана памятником культуры. Берёзки, сосны – благодать, да и вообще вокруг – самая деревенская глушь, как такую гармонию нарушить. Евроремонт в церквях – проблема, своего рода бич наших дней. В новоделах некоторых вся эта внутри пластиковая отделка, да и реконструкция, когда своими силами, – «в зубы не смотрят». И не только в храмах: в музеях, в усадьбах. В Доме Гоголя, например, московском сбацали пластиковые окна – можно ли теперь поверить, что тут жил Гоголь? Разве только тем, кто других-то окон и отродясь не видал.
Вот и тут, чтоб церковь совсем не развалилась, не обошлось без пресловутой отделки «современными материалами». Но, как ни странно, не чрезмерно сделано, по глазам не бьёт: отделана лишь верхушка колокольни, да барабанчики уже по-современному типовые. Или в той же Ольшанке вот, у отца Владимира, он показывал, недавно дверь поставили – чтоб хоть не дуло. Со спонсорами и изготовителями нашли компромисс: пусть и современная, но неброская, подходящая в тон зданию (а то помню, как в подмосковных Бронницах установили новые ворота на колокольню в центре города – натуральная офисная дверь, за километр своею новизной сияла!). Окна в церкви Воскресения тоже частью вставили пластиковые, но в специально изготовленных, подходящих по колориту рамах.
***
На следующий день поспешаем к другой достопримечательности, как ни странно, восстанавливаемой. Построенная семьёй Чичериных Свято-Троицкая церковь в селе Караул, бывшем родовом имении Чичериных. Здесь прошли детские и юношеские годы наркома иностранных дел Георгия Чичерина. Да и вся его семья, если можно так выразиться, была не только дворянской, но и дипломатической.
В советские годы заступничество известного дипломата какое-то время помогало усадьбе и храму. Но всё равно усадьбу растащили и сожгли, в церкви устроили склад зерна, выломали, чтоб заезжать на машинах, стену.
Взбираемся, входим. Большущий купол, расписанный когда-то, как утверждают, самим Васнецовым, уже не угрожает падением кирпича на голову. Наверное, отсюда должен требовательно и даже грозно взирать на нас лик Христа Вседержителя. Постепенно восстанавливаются – довольно похожим кирпичом – опоры и своды. На колокольне частично сохранилась винтовая лестница, и сейчас можно подняться и спуститься. Таков пока единственный и бесплатный аттракцион для редких туристов.
Усадьбе Чичериных, а заодно и храму, что и говорить, повезло – министерство иностранных дел профинансировало, поддержало честь мундира. Два года назад началась реставрация. А у минкульта на Поленова и храм денег нет…
Жили, конечно, неплохо, широко. Говоря простонародно, было от чего и Богу отрядить. В доме было 38 комнат, общая его площадь составляла более 1500 кв. метров. Гостиную украшали коллекции полотен русских (Тропинин, Серов, Айвазовский и др.) и европейских (Веласкес, Веронезе, Ян ван Гойен и др.) художников. Каретный двор, автором проекта которого был С. Боратынский, младший брат поэта Боратынского, имел вид каменной зубчатой крепости в готическом стиле (от неё и посейчас ещё кое-что осталось). Но и церковь, надо сказать, не маленькая!..
Раньше, размышляю я, вся Русь на этом и держалась: как бы ни ругали нашу веру и не клеймили поповство, именно православные храмы повсюду были своего рода островками культуры, опорными пунктами – всё же не одноразовые стаканчики и не беседки с вай-фаем. Иногда бастионы – большие каменные соборы, богатые усадьбы. Иногда – маленькие церквушки, деревянные, в бедных деревушках, в глуши, в чистом поле, в чащобах. А по нынешним деньгам страшно подумать, сколько бы стоило возвести такую церковь!
У стен-руин – две восстановленные могильные плиты Чичериных, а два метра вбок – заросли какой-то тропического вида травищи, а ещё чуть дальше – сто лет назад одичавший барский сад, такие вообще непролазные среднерусские джунгли.
Но, как ни странно, и нынче кое-кто пытается. У отца Михаила его храмик в Инжавино, в котором он десять лет служит, совсем крохотный – это должен был быть дом священника, домик даже… Домик батюшка себе нашёл попросторнее, тоже деревянный, чуть ли аж не конца XIX века постройки. А вот храм о. Михаил Дымсков решил-таки построить новый – просторный и каменный, прямо рядом со своим, в центре райпосёлка на улице Советской.
Чудотворная икона, строительство новой церкви и священник-айтишник
Ситуация типичная. Как там у Солженицына – не стоит село?.. Как у Маяковского – о людях Кузнецка?.. В наше время не лишённая, конечно, ещё и граничащего с дебилизмом комизма. Когда священник начал собирать деньги, простые люди ему отвечали: «Да мы- то что. Давайте Максиму Галкину письмо напишем!» Потом поступило предложение Киркорову грамотно челобитную составить. Ассимилированному с телеящиком сознанию как доказать, что указанные господа-небожители – не меценаты-храмоздатели, они лучше по двадцатой даче себе отстроят? Разве что указать на то, что К. и Г. уж точно в паре работать не будут.
В общем, пока не появился котлован, а затем фундамент и первые ряды кирпича, – мало кто вообще верил в проект «на словах» – всё равно что вилами на воде. Но не зря тридцатилетний отец Михаил знатный интернетчик – не ограничился лишь увлечением Lunix-программированием и одним своим сайтом-блогом, со временем взял на себя всю сетевую поддержку Уваровской епархии (в которой, кстати, и собственное телевидение есть![1]), став главой её информотдела. Начал собирать средства краудфандингом. И довольно успешно. Как только местные жители, фермеры, например, увидели «вещественные доказательства», потихоньку пошла и от них помощь.
Местные СМИ довольно бодро рапортуют о возведении нового храма (в честь покровителя Инжавинской земли Николая Чудотворца), но мало кто описал трудности. В начале века такой храм тут уже строился, но большевики развалили.
«Я понимаю и морально готов к этому, что строить, возможно, придётся долго, – говорит о. Михаил, – может быть 15 лет, даже 20, как в старину строили». Я не могу удержаться сообщить между делом, что в Анапе, прямо у нас под окном, буквально на глазах, за каких-то полгода, возвели новую обширнейшую церковь св. князя Владимира – уже колокола установили! Поначалу, продолжает рассказ священник, стройфирмы спрашивают: а сколько, мол, у вас денег? «Полтора миллиона», – отвечаю. «Эх, – вздыхают, – нам бы миллиончиков 10–12 для начала, чтоб хоть технику подогнать!..» И тут неожиданно помог кризис на строительном рынке: все стали браться хоть за какую-то работу.
Кирпичи мне даже издалека показались знакомыми, а вблизи и подавно: растрескавшиеся такие, шершавые – нашего, новопокровского завода, в юности пришлось мне их попестовать. Не самые дорогие и лучшие, однозначно. На внутренней стене невысокой ещё стенки – подписанные краской имена: чем-то напоминает подъездное творчество, но коли вдуматься: такое ноу-хау, скромнейший районный эконом вместо пафосно отформованного тщеславия.
В центре композиции – упакованные в полиэтилен бетонные или металлические кольца. «Это купель, – объясняет о. Михаил, – чтобы можно было погрузиться с головой. Я и сейчас, когда есть возможность, некоторым взрослым говорю: а хотите креститься по-настоящему?..»
По замыслу и проекту, храм Николая Чудотворца будет величественным и просторным. В цокольном этаже планируются помещения для воскресной школы. Дай-то Бог!
***
Личность самого отца Михаила меня, честно говоря, заинтересовала. Священник-айтишник – звучит-то как! Сначала даже показалось, что тут чуть ли не гоголевский юрисконсульт-философ или ильфо-петровский гусар-схимник недалече стоят. Но нет – айтишник он и впрямь крутой (даже мой ноутбук, с коим я давно мучился, вмиг починил!). Вотсапп, телеграм, вайбер, соцсети – всё в кармане. Такому батюшке, наверно, весьма легко найти общий язык с подрастающим поколением. И новый тип здесь – в хорошем смысле, не на однобокой активности шизоидной, на опутанности гаджетами держится: проповеди о. Михаил говорит великолепно – без всех этих заученных и обтекаемых фраз, молитвы не комкает. Довелось и крестить с ним в Тамбове – кума и родители крещаемоего, мои друзья, филологи по образованию, испытали культурный шок, что «в Церкви так всё понятно»!
Да и не мудрено: оказалось, что батюшка ещё неплохо разбирается в современной русской словесности! Что нынче, по моему опыту, и среди учителей-русистов и даже преподавателей вузов редкость. На этом, конечно, сошлись: обсудить ведь есть что. Или поспорить: рок-музыку он ещё уважает, но современную отечественную (я, напротив, – западную и уже старую), в кинематографе «весьма прошарен» – но как-то больше голливудском (а я, наоборот, – в российском новом). Снимает фильмы, замышляет клипы для неформально-пародийного ютьюб-проекта «Поп-ТВ». И уж последний штрих: уже несколько лет инжавинский благочинный занимается лёгкой атлетикой – бегом на 5 и 10 км (!), и краем глаза я, оказывается, видел (потом вспомнил, когда узнал) кое-какие его спортивные трофеи. Для провинциальной нынешней молодежи – тоже некий пример.
***
Но главное, о чём надо было в начале статьи писать, – это святыня Уваровской епархии – Карандеевская икона Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Икона чудотворная, и не просто в народной молве: многочисленные чудеса исцеления отражены в архивных документах, силами епархии, в частности, по инициативе того же о. Михаила, материалы эти были в районных и областных архивах собраны и проанализированы и даже легли в основу документального фильма об этой святыне.
Инжавинский район – один из эпицентров Антоновского восстания. Икона, почитавшаяся ещё с конца XIX века, была обретена в эти роковые годы установления Советской власти в деревне Карандеевка под Инжавином, и в советское время её чудом сохранили местные жители. Долгое время реликвия хранилась в Михаило-Архангельской церкви в соседнем селе Терновом, которую терновцы отстояли, не дав полностью разрушить.
Документы сохранились как XIX века, так и всего периода СССР, но в советские годы факты исцеления скрывались. Лишь недавно, около десяти лет назад, была возобновлена традиция крестного хода с Карандеевской иконой на реку Ворона. Народу собирается немного поменьше, чем раньше (в архивах встречаются сведения о десятках тысяч человек), но тоже немало, собираются со всего района, многие из Тамбова и области, а кто-то специально приезжает и из других мест.
Сегодня сонный пейзаж деревни, как удачно сказано в фильме, оживляется лишь недавно построенным на живописном берегу туристическим комплексом «Русская деревня». Здесь мы увидели нескольких отдыхающих из Питера, пообщались с ними. От природных красот, естественно, жители мегаполиса в восторге, в коттеджах им нравится, познавательны для них и поездки по окрестностям, к святыням и достопримечательностям.
Фильм профессиональный, с серьёзной исторической основой (архивной и интервью со старожилами), со скромным, но бюджетом. Начальная часть средств также была собрана в интернете. Отснятый материал распределён на две часовые серии, сейчас заканчивают монтаж первой. Рабочее название – «Занимается день». Показывать фильм планируется на православных каналах «Союз», «Спас», на кинофестивалях, возможно, на канале «Культура».
***
Кое-что, как мы увидели, возрождается, но не всё в нынешней церковной жизни так гладко: это только по большим праздникам люди в храмы толпами валят. В бедных приходах в глухих деревнях служить некому, молодых священников сюда калачом не заманишь. Отец Михаил, по службе работник с духовными кадрами, как никто всё это знает. Он, например, рассказал историю старого священника, у которого больные ноги, он уже едва может ходить, службу сидя служит – но всё равно ведь служит, не может же бросить горстку своих прихожан. Если не он, то приход закроется. Это отец Владимир Лагутин, настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в селе Курдюки. Молодой и, главное, неместный клирик здесь, скорее всего, просто помрёт голодной смертью: в деревне осталось пять дворов, грунтовую дорогу весной и осенью размывает так, что на «Уазе» или «Ниве» не пробиться.
Вообще, в глубинке церковь играет видную роль. Это в городах кругом всем чудится «коварный клерикализм», а на селе инициативных людей мало, таковые отсюда давно поразъехались. А священник, как правило, присланный по распределению из города, из других мест, – реальный человек, который может помочь не только в духовных, но и в бытовых, в хозяйственных вопросах.
Рано утром отец Михаил едет служить литургию в посёлок Землянский. В построенную здесь несколько лет назад церковь Николая Чудотворца. Строили и впрямь всем миром, большая заслуга в этом жительницы посёлка Александры Шмелёвой – сначала она занималась обустройством храма в старой крестьянской избе, затем было принято решение о возведении нового здания.
Но если крохотная, словно домовая, церковка Параскевы Пятницы в Инжавино (именно здесь в последние годы находится чудотворная икона) и впрямь не вмещает всех желающих, то здесь в только что открытом храме оказалось на литургии всего пять человек прихожан (!). Деньги пожертвовали, стены возвели, всё наконец благоустроили – но не это, оказывается, главное.
С одной стороны, конечно, понятно: и день не особо праздничный, и заботы сельские, и утро раннее… Всё по-семейному: батюшка служит, поёт вместо хора его мать, передо мной в очереди на Исповедь и Причастие – дедок да бабушка…
Два школьника, лет по 12, прислуживают в алтаре. После службы и скромного чаепития с прихожанами бабушка всё отводит священника в сторону, приговаривая: «Уж вы учите их, батюшка, учите!..»
Как любой здравомыслящий, и я грешным делом было подумал: чему и как они здесь смогут научиться? Но вскоре спохватился: да хотя бы тому, чтобы не быть как большинство тинейджеров, которые мне отвечали, что, зайдя в храм, чувствуют себя не в своей тарелке, «как-то неуютно». Или как совсем детишки: «Батюшку боюсь!» Да и взрослые – быстрей зашёл, протолкался, свечку поставил и бегом вон – как из чумной бани. «Может быть, если понравится, что-то почувствуют, в семинарию потом кто-то из них поступит», – предположил отец Михаил.
***
В конце путешествия побывали и на источнике Серафима Саровского в селе Паревка. По пути отец Михаил рассказал, что село это также известно тем, что оно дало миру двух архиереев. Один из них прославлен в лике святых – святитель Афанасий (Сахаров), большую часть своей архиерейской жизни, в 1920-30-е годы, проведший в ссылках, в лагерях и тюрьмах, но духовно этим не сломленный. С гор здесь бегут ключи, по преданию, раньше этот источник, почитаемый чудотворным, бил фонтаном, оглашая шумом округу. Журчит он и сейчас, в обустроенной деревянной купальне. Вода и впрямь вкуснейшая, необычная, но для купанья пока слишком холодная.
Буквально в трёх метрах от часовни – жилой домик, уже старенький. Дедок какой-то выходит. Видно, людей тут не так часто увидишь. Тем более батюшку.
Пока я осматриваю и даже фотографирую, мужичок всё липнет к отцу Михаилу, о чём-то говорит.
Тот что-то отвечает, но как-то непривычно обтекаемо, в третий раз говорит «спасибо».
Прислушавшись, я понимаю, что дедок тарахтит что-то невнятное, как будто что-то хочет сказать или что-то спрашивает, но от старости уже невозможно понять что. Он просто хочет общения. И батюшка ему отвечает.
Вот так, подумалось мне, и человек – приходит в Церковь, к Богу со своими невнятными, подчас несуразными вопросами, подчас уже в конце жизни… Церковь может ответить, отвечает внятно, но ты-то её хочешь услышать?..
***
И совсем уж смешной случай, в духе ранних фильмов Хлебникова, поведал мне по пути отец Михаил.
Попросили его как-то провести экскурсию по одному из главных храмов Тамбова. Да не простую. Персональную. А именно: для Геннадия Онищенко, главного санитарного врача страны.
Было всё чин чином, пока не спустились в какой-то раскоп, где восстанавливали старый фундамент – сам гость туда пожелал.
Оказалось, там на груде кирпичей сидел какой-то мужичок. Сидел, видимо, долго, курил…
И тут делегация – священник, главврач в хорошем костюме и два амбала по бокам, тоже в костюмах… Тот вскакивает – и прямо к ним:
– Здорово, мужики! – и по-простецки тянет руку.
Отец Михаил пожимает. Онищенко тоже – весьма интеллигентно (профессор, академик РАМН!). Охранники вынуждены тоже. Но больно уж дымит и воняет своим окурком!
– Курить вредно, – находит что сказать главный гость.
— Минздрав предупреждаеть… а Юрка распоряждаеть! – таков был ответ, прямо в яблочко. За точность концовки о. Михаил не поручится, но начало было именно такое, он еле сдержался от хохота.
«Дальше, – рассказывает священник, – я слово – он десять. Так и пришлось свернуть экскурсию!»
Вот она вам – глубинка, вот – тот самый настоящий русский народ! Очарователен, конечно, в своей непосредственности, но даёт и повод задуматься над более глубинными вещами. «Полюбите нас чёрненькими», что называется.
Вот так иногда и человеку, – отсмеявшись, стали размышлять мы с о. Михаилом над возможной моралью анекдота, – явись хоть архангел Михаил с целым сонмом, с предупреждением о том, что для нас губительно, а мы в своей суете и закоснелости даже ничего не поймём, так же по-простецки отмахнёмся и перебьём своим: «Здорово, мужики!»
Алексей Шепелёв
6 марта 2019 г.
По материалам сайта: http://www.pravoslavie.ru
